Сообщения
мы называем «маршрут личности»! Это знает любой вампир, который заглядывал в чужую
душу.
— Правильно, — согласился Дракула. — Возникающие в одном и том же доме бесконечные
личности просто в силу его архитектуры постоянно ходят по одному и тому же маршруту.
Все машины, которые едут по Оксфорд стрит, едут именно по Оксфорд стрит, а не по
Тверской улице. И за окнами у них одинаковый вид. Но это разные машины, Рама. Хотя ты
прав в том, что разница между ними невелика. Наши «я» цикличны и зависят от пейзажа.
Они так же мало отличаются друг от друга, как бесконечные поколения амазонских
индейцев или тамбовских крестьян. Массовые убийцы рождаются в человеческих умах
достаточно редко. Но зато их долго помнят. Хотя, конечно, полицейские ловят и отдают под
суд уже кого-то совсем другого.
— Значит, мы заняты самообманом? — спросила Гера. — И люди, и вампиры?
— Я не стал бы называть это самообманом, потому что здесь нет обманутого. Но на этом
механизме основано большинство свойственных человеку заблуждений насчет «себя» и
«мира». Попытка пробудиться от такого состояния и есть суть древних духовных практик.
Но сделать пробуждение устойчивым сложно по довольно комичной причине. Надолго
понять, что в человеке нет настоящего «я», некому. Любое «я», которое это понимает,
через миг сменяется другим, которое об этом уже не помнит. Или, еще смешнее, уверено,
что помнит — и считает себя просветленным «я», которое теперь может преподавать на
курсах «познай себя».
— Так можно проснуться или нет? — спросил я.
— Просыпаться некому. Это и есть то единственное, что понимаешь при пробуждении.
— А потом? — спросила Гера.
— Как правило, засыпаешь снова. В мирской жизни есть только зомбический транс,
бесконечная череда ложных самоотождествлений и смерть…
Гера угрюмо молчала.
Я давно заметил, что женщины терпеть не могут болтовни о нереальности человека. Может,
в силу своей биологической функции? Они ведь рожают детей, а это тяжелое болезненное
занятие делается еще и довольно глупым, если вокруг одна иллюзия. Но раньше я не знал,
что эта женская черта характера сохраняется даже в лимбо.
Я почувствовал, что мне пора вмешаться в разговор.
— Вы говорили, что решили исследовать природу и назначение «я», — напомнил я. — С
природой, допустим, ясно. А в чем тогда его назначение?
Дракула повернулся ко мне.
— Я задал себе этот же вопрос, — сказал он. — Зачем возникают все эти бесчисленные
мгновенные «я»? Чем они заняты?
— И что же вы выяснили?
Дракула вздохнул.
— Они заняты тем, Рама, что страдают, испытывая ту или иную форму
неудовлетворенности. И стремятся ликвидировать эту неудовлетворенность. «Я» никогда
не находится в покое. Оно всегда борется за свое счастье. Именно для этой борьбы оно и
появляется каждый раз на свет.
— Правильно, — согласилась Гера. — Все классики-гуманисты утверждали, что природа
человека заключена в постоянном поиске счастья.
— Но есть закон Гаутамы, — сказал Дракула, — открытый двадцать пять веков назад. Когда
никаких классиков-гуманистов еще в проекте не было. Он гласит: «любое движение ума,
занятого поиском счастья, является страданием или становится его причиной».
— Это неправда, — сказала Гера. — Радость жизни как раз в движении к счастью. От
плохого к хорошему. Если бы мы не хотели хорошего, его бы просто не было в жизни. А оно
есть. Разве нет?
Дракула усмехнулся.
— Хорошее, плохое. Кто назначает одни вещи плохими, а другие хорошими?
— Ум «Б», — сказал я.
— Именно. А зачем, по-вашему, он это делает?
Я пожал плечами.
— Объясните.
— Объясняю, — ответил Дракула. — Фигурально выражаясь, мы можем использовать свой
ум двумя способами. В качестве молотка — и в качестве компаса.
— В качестве молотка? — спросил я. — Это что, головой гвозди забивать?
— Зачем головой. Если человек хочет забить в стену гвоздь, он представляет себе это
действие в уме, а затем осуществляет его на практике. При этом он использует ум просто
как рабочий инструмент — примерно как молоток…
Дракула перевел глаза на Геру.
[20]
При слове «кровь» Гера поморщилась.
— Почему? — спросила она.
— Потому что он занят поиском счастья. А ум, гонящийся за счастьем, может двигаться
только в сторону сотворенного им самим миража, который постоянно меняется. Никакого
«счастья» во внешнем мире нет, там одни материальные объекты. Страдание и есть
столкновение с невозможностью схватить руками созданный воображением фантом. Что бы
ни показывал этот компас, он на самом деле всегда указывает сам на себя. А поскольку
компас в силу своего устройства не может указать на себя, его стрелка все время будет
крутиться как пропеллер. Зыбкие образы счастья созданы умом — а ум, гонящийся за
собственной тенью, обязательно испытает боль от неспособности поймать то, чего нет… И
даже если он ухитрится поймать свое отражение, через секунду оно уже не будет ему
нужно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий